Новые русские

ПОПОГРЕБСКИЙ: Ну что, Григорий, давно мы не виделись! Начну с официальной части. Хочу тебя поздравить с хорошим летом: «Кинотавр», все дела. Живешь под девизом «Ни года без фильма»?

ДОБРЫГИН: Да, в прошлом году привез на «Кинотавр» картину «Измена», она заняла второе место, взяла приз критики и приз жюри. В этот раз — «Верпаскунген», его я снимал в Германии. Это фильм про человека, который в Германии же не знает, в какую именно урну ему бросить бумажку, про нашу ментальность и про порядок в голове — как с ним быть.

ПОПОГРЕБСКИЙ: Сейчас у тебя в главной роли не кто-нибудь, а Сергей Маковецкий. Здорово! Как он согласился-то?

ДОБРЫГИН: Я написал сценарий, стал думать: кто же это может сыграть, какой артист, — размечтался, в общем. Вот, например, в свое время я хотел поработать с режиссером Алексеем Петровичем Попогребским. А про актеров я мечтаю обычно скромнее и сразу начинаю искать среди своих знакомых.

ПОПОГРЕБСКИЙ: Мне нравится ход твоих мыслей, едем дальше.

ДОБРЫГИН: Ну, а потом думаю: почему бы по-крупному не сыграть? Предложить настоящему большому артисту. В прошлом году, снимаясь в «Черном море» Кевина Макдональда в Лондоне, я как раз работал над сценарием и написал СМС Сергею Васильевичу Маковецкому. У меня было уже 11 вечера, плюс четыре часа разницы, короче, поздно совсем. Я пишу: «Сергей Васильевич, можно с вами переговорить?» И еще, вдогонку: «Ой, простите, разница во времени».

ПОПОГРЕБСКИЙ: Хитрый жук! А кто тебе его телефон-то дал?

ДОБРЫГИН: Да не помню уже.

ПОПОГРЕБСКИЙ: Ты тогда снимался в «Черном море» с Джудом Лоу. Спрашиваешь его, такой: «Хей, Джуд, у тебя нет, случайно, мобилы Маковецкого?» (Смеется.)

ДОБРЫГИН: Ага. Так вот, Сергей Васильевич мне сам перезвонил, и я прислал ему сценарий. Ему понравилась история, он нашел в ней что-то для себя. А через полтора месяца мы уже снимали.

ПОПОГРЕБСКИЙ: И кто ты сейчас больше — актер или режиссер?

ДОБРЫГИН: Режиссер. Как-то, на второй день съемок «Верпаскунгена», ко мне подошел наш гаффер, здоровенный такой парень, и говорит: «Здравствуй, босс». Тогда я понял, что держу площадку.