Всё / Альваро Алонсо

Себастьян, которому в детстве пророчили блестящую карьеру музыканта, устраивается на службу в полицию Кадиса и неожиданно для себя становится агентом под прикрытием.

Вышедшая на пенсию парикмахерша Лу решает, что пора осуществить давнюю мечту. Она продаёт парикмахерскую парикмахерскую и уезжает в Испанию изучать язык. Вдохновленная новым чувством свободы и воодушевленная своим учителем и новым другом Андреа, она решает навсегда переехать в приморский город Кадис. Как только Лу начинает верить, что это новое приключение находится в пределах досягаемости, неожиданно объявляется её дочь Барбара, да и вдобавок беременная.

Прикованный вот уже десять лет к инвалидной коляске Рикардо отправляется в долгое прощальное путешествие на машине в Индию. Он хочет встретить свою старую любовь Гадхали и спокойно умереть на берегу Ганга. Сопровождать Рикардо в дороге вызвалась его румынская экономка Дана.

Стоял обычный промозглый серый день, который ничем не запомнился бы Яну Олаву, если бы он опоздал тогда на свой трамвай. Только в вагон он запрыгнул вовремя. И встретил там ее, незнакомку в красном пальто с огромным пакетом апельсинов в руках. Она улыбнулась, он поймал ее взгляд, и тут пакет выпал из ее рук. Апельсины рассыпались, раскатились в разные стороны, и на следующей остановке она вышла… Ее образ не идет у Яна из головы. Кто она? И что если он никогда не увидит ее снова? Тайна апельсиновой девушки приводит его из зимнего серого Осло в солнечную Севилью, где воздух горяч, а деревья усыпаны сочными оранжевыми апельсинами.

Однажды Малена и Пабло, сестра и брат, путешествующие вместе в Аргентине, нашли дневник, где были описаны подробности преступлений, совершенных двадцать лет назад. В ту же ночь, прошлое и настоящее переплетаются, семья подвергается преследованиям, пыткам и убийствам, шаг за шагом, как описано в дневнике. Поездка превращается в кошмар. Но истинный ужас прячется в реальности: 30 000 человек были похищены, подвергнуты пыткам и убиты в условиях военной диктатуры в Аргентине. Люди забывают, но боль, как физическое присутствие, продолжает жить в этом мире.