Пена дней / L'écume des jours

На следующий день, когда «Пена дней» уже улеглась в сознании, слёзы высохли и опали с лица на ковровое покрытие лепестками водяной лилии, можно вспомнить и «Бразилию» Терри Гиллиама, и «Обед нагишом» Дэвида Кроненберга, и «две-три авторские нотки» из прежних фильмов Мишеля Гондри. Но пока ты сидишь с ногами в огромном кресле ВИП-зала, наблюдая за совместным приготовлением обеда Омаром Си и маленького человечка в костюме мышонка, ни о каких соотношениях речи нет: ты проваливаешься в кино-мир с головой, безоговорочно ему доверяя. И зря.
Молодой денди Колен (Ромен Дюрис) живёт на деньги из тумбочки, держит личного повара и адвоката Николя (Омар Си) и дружит с интеллектуалом Шиком, помешанным на философе Жан-Соль Партре. Мир вокруг него музыкален и чудесен. Все внутренние фантазии и переживания отражаются во внешнем мире: солнечные лучи ощутимы на ощупь, ноты преобразуются в алкоголь, дверной звонок носится по комнатам, словно стимпанковское насекомое.
Для полноты комплекта Колену не хватает только девушки. У всех вокруг есть, а у него такого красивого, богатого и счастливого – нет. Даже ботан Шик встретил красивую афро-американку. Повар Николя с помощью кубика-рубика выясняет, что у их приятельницы Сесиль вечеринка по случаю дня рождения собаки, и на этой вечеринке можно найти девушку для Колена. Чтобы возник повод для знакомства, Николя учит Колена танцевать новый танец скосиглаз под мелодию Дюка Элингтона «Хлоя».
Девушку по имени Хлоя (Одри Тату) Колен на вечеринке и встречает. Ничего не узнав друг о друге, они проваливаются в восторженную любовь, женятся, транжирят направо и налево деньги из тумбочки, чувствуют себя молодыми богами. При чём в жизни вокруг них присутствуют смерть, глупость, богохульство, меркантильность... Но добровольно влюблённые не способны видеть всего этого кошмара. Они порхают. И с ботинка, запущенного в ближайшего друга, ангела-хранителя, остающегося на правах слуги, Николя, начинается трагедия. В разбитое ботинком окно спальни в рот спящей Хлои влетает семя водяной лилии и прорастает у неё в правом лёгком.
Мир сразу меняется. Болезнь жены разрушает счастливую фантазию Колена. Все его деньги уходят на лечение. И вместе с нищанием материальным, начинается духовное нищание. А поскольку окружающий мир – отражение твоего внутреннего состояния, то яркий мир принимается тускнеть, в итоге доходя до чёрно-белого состояния.
И тут ты понимаешь, что фильм-то не о любви. А о разрушении «кукольных домиков». О неспособности адаптироваться в ухудшающихся условиях жизни, о неумении смириться с повседневностью и ограниченностью в средствах. О нежелании жить без розовых очков. И философия экзистенциализма никого не спасает, ничего не способна повернуть вспять. Она только оправдывает задним числом уже совершённые непотребства.
Два часа фишечек, фитюличек, переподвывертов и приколов, постепенно переходящих в жесты отчаяния и откровенную истерику, выматывают душу доверившемуся первым счастливым кадрам и доводят до бешенства пришедших посмотреть «просто кино». Сокращать этот карнавал «розовых соплей», скатывающихся в «блевотину», на самом деле бессмысленно. Для режиссёра важна каждая сцена, как невероятно нежная интимная сцена между больной Хлоей и Коленом, так и совершенно мерзкая сцена измены Колена с афро-американкой Шика, когда Хлоя умирает в соседней комнате. И последовавшее вырывание сердца философу Жан-Соль Партру в кафе над недописанным девятнадцатым томом сочинений, смотрится в свете окружающих событий, почти радостным эпизодом.
Несмотря на совершенно чёрный финал, не скрашенный даже подвигом кухонной мыши, я обязательно сохраню этот фильм в хорошем качестве себе в коллекцию. Вот только пересматривать я его буду один. И отдельными эпизодами. Например, сцены свадьбы, которую не смогли испортить даже сволочные работники храма.
Такой фильм трудно рекомендовать. Но на каждый прочитанный негативный отклик хочется спросить словами Хлои: «А ты всегда лупишь по музыке кулаками?»