Чайка

И наслаждаясь, и размышляя

- Это не бред. Это произведение очень талантливого человека. Очень. Которого никто не понимает. Не понимает родная мать. Не понимает любимая девушка. Тем более не понимает преуспевающий беллетрист, Ваш любовник. И вот за это, они его распинают на этом дощатом помосте. Как всю жизнь бездари распинают талантливых людей. Понятно?
... - Интересно! Тут всё интересно. Неразгаданная пьеса. Мы пытаемся её разгадать...
... - Колдовское озеро. Счастье. Тут кругом счастье. Счастье, любовь. Тут все опьянены любовью...
"Успех", 1984 г., СССР, реж. К. Худяков

Можно ли говорить о шедевре без пафоса? Можно ли достойно облечь в слова мысли, и хотя бы приблизиться к уровню полотна принадлежащего к величайшему наследию человечества? Я - "ништо", я - песчинка. А перед нами монумент. Архитектурный памятник.

Вне всяких сомнений, у каждого из нас, "Чайка" своя. По восприятию, по восчувствованию. Это и не удивительно, шедевру более ста лет отроду. В 1896 году пьеса опубликована впервые. Берлин, Копенгаген, Токио, Нью-Йорк, Лондон, Стамбул, Дублин - вот лишь малая часть театральных подмостков где на языках мира разыгрывалось представление. Вне России, вне СССР. Свежо? Актуально? Похоже на то. Во всяком случае, доступно для понимания и в Америке, и в Европе. А какие женщины воплощали персонажей? Феи. Ирина Николаевна Аркадина с лицами Татьяны Лавровой и Инны Чуриковой, Ирины Муравьёвой и Людмилы Максаковой, Ольги Остроумовой и Марины Зудиной... И время, не властно... А чему удивляться? Творцами зрелища для публики - Михаил Яншин и Анатолий Эфрос, Борис Ливанов и Олег Ефремов, Марк Захаров и Константин Богомолов... Не люди, боги!

Так может быть "Чайка" плохой? Нет-нет-нет. Никогда. Мы можем находиться во власти собственных заблуждений и предпочтений. А "Чайка" всегда "Чайка". И новые птицы в небесном омуте полёта к вершинам.
Русская интеллигенция конца ХIХ века на летнем отдыхе в сельском поместье. Одни девственно юны и только вступают во взрослую жизнь пытаясь произвести впечатление, утвердиться, обратить на себя внимание. Другие же, уже "едут с ярмарки" под гору - утомлены, пресыщены, расчётливы. Восторженность обуреваемых страстей закипает эмоциями то тут то там, и рассудок сдержанности, в управлении потоками чувств, разумом слов. Кто-то только-только набивает шишки от падений, у другого же тут как тут блокнот-этюдник и карандаш для фиксации увиденного. Пылкость и хладнокровие, невозмутимость и настойчивость в противопоставлениях одно другому.

- Может и мы могли быть счастливы?
- Мне скоро 55 лет. Поздно что-либо менять.

Весьма необычный диалог между замужней женщиной и, как выясняется, любовником.
Что больше всего удивило, так это достаточно странная, необычную форма любви на протяжении всего повествования. Не взаимная, несущая радость двоим, а ущербная, "половинчатая". Едва ли не каждый из персонажей нашёл для себя предмет обожания и даже вышел из рамок любви платонической кое-где, а счастья нет, а полноты радости не приобрёл. Лишь кострище пожарища внутри. Треплев иссыхает по Заречной, но чёрств и надменен к чувствам Маши. А ведь они с ней, словно зеркальное отражение страдания. Но близорук. И слеп одновременно. Своё "горе" понятно, своё несчастье нянчит, чужое, постичь не в силах.

Отчего такая развязка здесь у классика? Почему ружьё всё же выстрелило? Плоть не получила желаемого? Как будто бы.... Ну-ка, ну-ка, попробуем развить тему. Что увидели? Чему свидетелями стали? Дорн и Полина Андреевна в грех впали. Маша от Треплева получила что хотела. Тригорин и Заречная свою чашу испили. Полного удовлетворения, конечно же нет ни у кого. Но тем не менее, было же, было... А вот у Константина Гавриловича и Нины Михайловны завершающий аккорд получился несколько иным.

Есть ли разгадка у произведения? Вне всяких сомнений. По-моему она проста и доступна каждому. Заключена в одной фразе. Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом,— словом, все жизни, свершив печальный круг, угасли...
Актёрский ансамбль выше всяческих похвал. Ефим Капелян, Армен Джигарханян скрепляющим раствором, можно сказать - "цементом" всей этой конструкции. Разве нет? Их мало здесь, но как мощны их голоса?

"Успех" (1984) перекличкой с "Чайкой"(1970) не только постановкой не стареющей пьесы. Весьма неожиданная ассоциация вдруг возникла. Лицо Нины Заречной обликом Людмилы Савельевой и тут и там. Почти девочка в поиске себя у Юлия Карасика, и бывшая муза режиссёрского гения у Константина Худякова. Та же самая? Она? Нина? Ага!